PETRA (VERONIKA) ALTHAUS
ПЕТРА (ВЕРОНИКА) АЛЬТХАУС
fc. tilda swinton
магдом пламени — 216 лет, 17.08.1803 — балетмейстер аргентинской школы
место рождения и проживания:
г. Баден, Священная Римская Империя | г. Вена, Австрийская республика
список ближайших родственников:
Эльке Альтхаус — матушка, перешла из Дома Ветра в Дом Пламени, убита в 1945-ом году как пособница нацистского режима;
Зигфрид Альтхаус — папенька, потомственный маг Дома Пламени, владелец винограден и хойригера, убит в 1945-ом году как пособник нацистского режима;
Петер Альтхаус — брат-близнец, потомственный маг Дома Пламени, военный, каратель Дома Пламени, убит в 1942-ом году как предатель режима;
Ясмин (Ясси) Альтхаус — невестка, лучшая и единственная подруга в прошлом, перешла из Дома Жизни в Дома Пламени, перестав быть травницей, но потом вернулась к старому ремеслу, жива;
Леннет Альтхаус — племянница, Дом Жизни, преподаватель, доброволец ООН, жива;
Ральф Альденберг — сын, маг Дома Зверя, владелец паба и темных делишек, жив.
Александр (фон) Альденберг — отец единственного сына, некогда претендовавший на вечную любовь, но не случилось, глава Дома Зверя и всего сопутствующего, жив;
Йозеф Шварц — любовный интерес и манипулятор, член Совета Дома Мысли и всего сопутствующего, жив.
• • • • • • • • • • • • • • • • • •
а когда всё закончится, мы выйдем к пустой границе
годы проходят скоро, но изменяют лица
что же ты, выдыхай,
ничего с тобой уже не случится
[indent] Говорят все, что, дескать, плохая партия из Ветра в Доме Пламени. Ветер раздувает Пламя, а потеряв свой Ветер, Пламя умирает. Но Эльке сглаживает жестокий характер Зигфрида, сошедшего едва ли не со страниц древнейших саг. Он все быстрее возвращается в теплый дом с войн, все меньше подставляется, все меньше убивает... Но это не стирает с его рук пепла.
[indent] Дети рождаются у них в августе, в самом жарком и самом бедном августе, когда столичные персоны не кажут носа на курорт, ибо война. Гремит слава Наполеона, гремит его войско, гремят барабаны. В Бадене же Эльке выносит по одному в коляски двух близнецов — Веронику и Петера. Они похожи друг на друга, что стоит только кому-то из соседей зайти в гости, мать зальется смехом и поправит его ошибку. Свои дети растут не так быстро, как чужие, но близнецы уже скоро встают на ноги и выясняют, кто старше. Безусловно выигрывает Петер — любимчик отца, иной раз возвращающегося из военных лагерей. Вы же помните о Наполеоне, да?
[indent] Разваливается империя, создается новая, теперь, правда, Австрийская. Маги посмеиваются над людьми, над их погоней за рангами, погоней за «императорским престолом», и кормятся с войн. Дом Пламени так особенно. Вероника и Петер слушают истории о сражениях, им приносят книги без картинок, с которых они учатся читать. Если брату становится сложно, то Вероника его сменяет, ведь их невозможно отличить. Похожи до последней крапинки в ледяных глазах. Похожи в каждом вихре отросших рыжих волос. Похожи даже в голосе, если постараются. Отличает только мать, которая наделила их своеволием, свойственным ее дому.
[indent] Пансион в Бадене проходят едва ли все наследники после посвящения. Кому-то выгоднее обучать детей у наставников, а семейство Альтхаус, скромное до средств и положения в Доме, считает возможным заводить знакомства через детей. И как можно быстрее найти таким образом партии. У них принято рано создавать семьи. Потому что могут убить в любой момент на войне, а кто будет дальше жить в доме? Вероника нехотя отращивает волосы, чтобы отвлечь их рыжиной внимание от субтильного телосложения. Вероника прячет свою одаренность в магии, чтобы не принижать способности брата. Вероника дома проводит руками по его постели, чтобы согреть, потому что он не ищет себе любви, а ночи холодны. Вероника приветливо улыбается столичным отдыхающим, которые приезжают на источники, и узнает, что такое курортный роман. Каждый год она чей-то курортный роман и рада дарить людям прекрасные воспоминания о том, как хорошо в Бадене.
[indent] Отец отвешивает ей оплеуху, когда узнает. Огнем проходится по лицу с тонкими чертами его гнев. Разве есть ли что-то неправильное в том, что Вероника позволяет любить себя и любить самой? Разве виновата она в том, что никто не любит ее достаточно долго, чтобы остаться рядом?
[indent] Петер говорит, что знает ведьму из Дома Жизни, которая ее вылечит. Надо только доехать. Это уже после пансиона и отец снова на войне. И Петера тоже скоро заберут на войну, он только этого и ждет. Они едут на поезде как самые обычные люди, потому что никогда не ездили на поезде. А ведь в городе появилась самая настоящая железная дорога. Когда они встречаются с той ведьмой, Вероника видит, что между ними с Петером совсем не простое знакомство. И эти чувства так скрываются, но так рядом ходят, что больно даже исцеленной девушке. Она предлагает Петеру остаться с любимой, а сестра пойдет на войну за него. Снова отрежет волосы, снова возьмется за мужские дела, снова исказит голос до неузнаваемости, до баритон. Но для младшего Альтхауса это почти оскорбление.
[indent] Вместе с Ясси они ждут возвращения Петера, поддерживая лавку с овощами, которая на деле могла выдать на руки и травы, и зелья, и артефакты… Ясси обещает рассказать Петеру о своих чувствах. Когда брат не возвращается к своей любви даже по окончанию войны, Вероника клянется его вернуть. Клянется. Ведь здесь ей никак не заменить его. Но даже ее он не слушает. Поездка в Баден оказывается бессмысленной тратой времени и ресурсов. Но в Вене ей встречается давний знакомый, давний курортный роман, давняя влюбленность… Это ли не судьба?
я любимой тебя окрестил —
и за это, родная, прости.
[indent] Они живут в Вене в меблированных комнатах, которым Вероника не дает остыть. Не торопятся венчаться, хотя грозы неспокойных времен должны были их заставить. Плевать. Но Тило больше всего в жизни хочет ребенка. С такими же рыжими волосами, как Вероники, и его зелеными глазами. Чтобы такая же вечная молодая девочка или мальчик, чья старость будет такой же солидной в будущем. У писателей такая фантазия все-таки. Она для него муза — тонкая, босоногая, греющая своими объятиями в голодные зимы. Она для него понемногу начинает танцевать, а он водит ее на последние деньги в только что выстроенную Венскую оперу. Вероника хочет танцевать балет, Тило в нее верит и говорит, что пока у них нет ребенка, она может. Ее тело ведь так хорошо гнется…
[indent] Доктор говорит, что Вероника не может иметь детей. Тило пьет, Тило, ведь обычный человек и не знает, что поездка в другую страну действительно может помочь. Тило не верит, что целительницы помогут, он же не дурак. Вероника отпускает Тило, как ей кажется, потому что любит. Она живет с несколькими балеринами вместе, но их комнаты часто полнятся мужским смехом. Веронику часто провожают после выступлений. Вероника не станет примой, но сможет получить успех за кулисами, когда будем музой для художников. Или музыкантов. Или поэтов.
[indent] Нельзя быть вечно молодой и красивой, но Вероника старается. Она едет снова к забытой Ясси, целует ее ноги, просит простить их с братом, просит помочь, потому что только она ее верная подруга на всю жизнь, способная справиться с бесплодием. Ясси ей помогает. Они вместе переезжают в Цюрих, чтобы держаться рядом. Вероника выступает в Цюрихском оперном театре, забываясь в танце, который раньше должен был стать всего лишь временным пристанищем, а стал всей жизнью.
[indent] После представления она встречает Александра. Ну, как встречает — он остается в холле, задумчивый и одинокий. Женщине, которая знакома со вкусом одиночества многих мужчин, чувствует, как тому не хватает тепла. Он говорит, что у него есть любимая женщина. Говорит пламенно, как будто он из Бадена и тоже от огня. Но на самом деле просто человек, которому в руки не дается желаемое. Вероника гуляет с ним после, Вероника приглашает его на выступления, Вероника выгибается в аттитюде для него, Вероника снова все делает только для одного мужчины, а не для каждого, кто сидит в зале.
[indent] Балерина живет у обеспеченного мужчины, что в этом странного? Содержанок много, а держать красавицу — почти красавицу — подле себе очень даже приятно. Они не женятся, Альтхаус даже не смеет об этом просить, потому что у Александра все еще есть женщина, с которой его связывает ребенок.
[indent] Совсем немного времени проходит, прежде чем Вероника узнает, что тоже будет связана чем-то большим с Александром, чем просто теплой постелью и оберегом, отпугивающем одиночество. Ясси рада, что ее работа была столь прекрасна. Ясси, у которой нет детей и все еще нет мужа, потому что она все еще любит одного человека, плачет, когда Вероника сжимает ее пальцы и рассказывает, как рады будут все. Если будет девочка, то она обязана быть Ясси. Это обязана быть девочка.
[indent] Рождается мальчик. Ему долго не могут придумать имя, потому что Александр по-звериному настаивает на чем-то из древних саг, из войн, а Вероника, уставшая от духа войны своего семейства, хочет чего-то из сказок Гофмана. Так и был ребенок почти полгода и без имени. Альтхаус ласково зовет его Нат.
[indent] Идиллию разрывает на части очередная война. Она бы и так прошла мимо, но в этот раз чуть-чуть иначе. Вероника видится с братом всю жизнь, чтобы успокоить, чтобы отвлечь от Дома, что попробовать уговорить вернуться к Ясси. Она видит, что он седеет, что он все больше ненавидит свое дело, что все меньше ему хочется быть сыном Дома Пламени, а иного предназначения он и не знает. И вот снова его зовут. Вероника гуляет с ним по улице и смотрит во все глаза на ту самую трагедию поколения. Они меняются. Как когда-то в прошлом. Вероника уже пожила, она столько любила, что и представить нельзя, она ставила плод любви жить, а Петер не знал, что это такое. Она берет с него слово, что тот обязательно уедет к Ясси, обязательно. Что они будут жить тихо. Что такой размен дарит ему свободу.
всё, чему меня научили — убивать, калечить
ничего не значить
обретать постепенно облик нечеловечий
бог утрачен
[indent] Веронике кажется это самым храбрым поступком в ее долгой жизни, но Вероника в ее сотню с лишним лет продолжает мыслить как маленькая девочка, которая неприятности и боль каким-то образом обходила с мастерством канатоходца, по краю. Она думает, что Александр помириться со своей любовью, что все у них будет хорошо. Что после войны Вероника заберет своего Ната, а лучше сбежит посреди кампании и заберет его. В Альпы. Она оставляет баночку с живым огнем, который не потухнет, пока она жива, и будет гореть без топлива. Вечный огонь по вечной привязанности.
[indent] Девочка в теле женщины ломается сразу же. С первым пациентов в госпитале. С утихшим смехом среди сестер милосердия. Веронику выворачивает еще в городских госпиталях. Если думать, что за сотню лет характер устоялся так, что не сдвинуть, то еще следует называть Альтхаус слабой. Потому что она двинулась, да так, что проснулось все то, что множил поседевший Петер. Эгоизм — лишний кусок хлеба, лишний кусок ткани, а еще больше одеял, больше топлива, больше морфия, больше человеческого участия. Вероника делит свою заботу между умирающими, но этого не хватает, чтобы жить. Есть вещи поважнее чувств. Например, ноги. Жизнь прибивает к полу балерину. Она выучивается гнуть спину, ходить по-мужски, ругаться и жестко отталкивать людей. За четыре года в ней вырастает личность-защита. Четыре года на фоне целого поколения! Но это совершенно другой век, в котором женщины сначала ходят в юбках и покрывают головы платками, а потом, где-то на Балканах, носят брюки и огрызаются, чтобы вернуться домой, где они не смогут содержать очаг…
[indent] Когда Вероника все-таки возвращается, то намеривается забрать сына из Цюриха, но ее перехватывают Альтхаус. Семья. Вместе с Петером, который все-таки женился на Ясси, но все они не выглядят счастливыми. Оказавшись спустя столько лет в Бадене, Вероника испытывает не радость, а желание сбежать. В претензию ставится подмена с братом, в претензию ставится влияние на брата, который оставил поприще войны ради семьи. Но и готовы ее простить, если она «погибнет». Буквально исчезнет из жизни.
[indent] Огонь в баночке в другой стране тухнет. Для тех, кто ее знал, Вероника умерла. Почему? У нее нет сил сопротивляться. Она несколько лет боролась за свою жизнь, чтобы ее брат мог жить счастливо и смерть могла бы стать хорошим концом. Жить без сына, без любимого человека… Но смотреть, как радуется Петер и Ясси. Вероника отрезает потускневшие волосы, становится тенью Петера, его двойником, когда он отдаляется от активного. Входит в группу Дома Пламени, которая поддерживает уничтожение человечества и планирует явиться людям. Она слушает, как родители рассказывают Совету о том, как их дочь погибла из-за смертных, перевернувших все правила ведения войны и все правила жизни на земле. Слушает все и вся, и с ожесточенностью, доставшейся от войны, берется в этой группе быть и существовать. Иногда только поздней-поздней ночью, когда Ясси, поделившись опасениями на счет будущего, отходит ко сну со своей маленькой Леннет, Вероника рассматривает свои стареющие руки и пытается зажечь огонь в той самой баночке, оставшейся в Цюрихе. Портал из дома правящей семьи легко бы ее перенес к сыну, но ведь Вероника мертва, помните?
[indent] Когда разворачиваются военные действия, для магов Пламени наступает раздолье. Близнецы, променявшие рыжину на седины, являют собой тот самый идеал арийского превосходства, легко вмешиваясь в конфликты, которые только больше поджигают. Вероника неожиданно жестока, местами неуправляема. Петер внезапно тих и безучастен. Его глаза смотрят на сестру с тоской и грустью. Вероника не понимает, почему это происходит, ведь все, что она делала последние тридцать лет, было только ради него и его счастья. А он говорит о том, что они все делают неправильно. И что он не один так думает. И что их много. Вероника теряет опоры, на которой балансировала все это время, понимая, что ее жертвы, ее стремления сделать все идеально жестоко, оказываются ненужными. Она как обычно принимает его выбор. Пока на фоне разделения Новемвирата не выходит приказ главы Дома Пламени разобраться с предателями. А знаете, что делает даже с магом режим? Он заставляет свою куклу иступлено подчиняться. Вероника невероятно внушаема. Она сжигает родного брата, свою вторую личину, свое второе сердце магией, а когда ее перестает хватать — в печи. Как предателя.
не знает никто, верёвочке сколько виться, и это не повод вовсе её не вить.
для каждой воровки найдётся своя темница — и тот, кто туда сподобится посадить.
[indent] Но слова Петера оказываются пророческими, и к концу войны вес силы переваливает на сторону тех магов, которые были против войны. Дом Пламени уходит от мировых катастроф и пытается уничтожить сам себя. Вероника бежит под чужим именем, хватаясь за тот «крысиный» маршрут, который ей подсказывает один гестаповец. На этом маршруте есть и маги. Йозеф один из них. Он как-то сам решает, что они будут следовать вместе, и как-то пустая Петра — когда она назвала себя Петером, он посмеялся и сказал, что она шутит, и так она стала Петрой — соглашается с ним. Она говорит, что может сойти за его мать — такая же высокая, такая же белобрысая, только безжизненная, словно на пороге смерти. Случайный попутчик же видит в их отношениях что-то большее. Путь до Аргентины растягивается — Альтхаус знает, что ее спутник из Дома Мысли и может ее сто раз обвести вокруг пальца, но она это принимает, сдается, разрешает делать с собой, что угодно. Делится теплом, чтобы напоминать, что жива. Потому что то, что она сделала, может совершить бездушный мертвец.
[indent] Но есть в этом что-то от старого. Как она становилась у окна, позировала, выдыхала правильно, чтобы замирало чужое сердце, чтобы утром постель была точно теплой. Когда сжимая ее руки, Йозеф просит — так, как только он умеет просить на грани войны и мира, на границе разряженной Испании и мирной Португалии, — достать как угодно билеты на корабль, она достает. Сама не помнит как, хотя и понимая, что для Йозефа все было бы гораздо проще. Стоять, улыбаться, целовать, чтобы не было одиночества. Одновременно возникают образы из жизни с Альтхаусами: стоять, улыбаться, выжигать сначала лицо. Стоять, улыбаться, приказывать опуститься на колени. Стоять, улыбаться, трескаться по швам. Петра не может позволить себе и дальше быть хоть под чьим-то контролем, даже если этот контроль ей и очень нравится…
[indent] Она снова не помнит. Не помнит их расставания. Только как стояла перед старым белоснежным домом с запиской на немецком в руке, в летнем платье и со скромным чемоданом не своих вещей. Может, Йозеф милостиво позволил ей начать новую жизнь с нуля? Тогда стоило бы просить стереть память с концами, но и этого достаточно.
[indent] Ее встречает добрая старая Пастора, которая в несколько раз моложе Петры, но знает будто бы гораздо больше. Она размещает ту у себя, знакомит с окрестностями. Они сходятся на французском языке и своей любви к искусству. Петра действительно забыла, как любить искусство. Просит называть ее иначе, а сама и не знает, как… Пастора называет ее «сестричкой», а с другими жильцами дома ведьма и не общается. Она чаще сидит на солнце и радуется, что самое тяжелое, что она носит — кожаная куртка. В Росарио много музеев, много галерей и много спокойной жизни, хотя все чаще на едва знакомом испанском звучат недовольства. Петра очаровано живыми их танцами, но ее не расшевелить даже приглашением в прохладный вечер. Как старуха смотрит на то, как остаток жизни проходит мимо. Когда в городе начинается череда беспорядков, Петра закрывается от всего во дворах жилых кварталов. Местным не плевать, а вот ей, честно говоря, даже слышать не хочется о войне и даже о манифестациях. Вдруг там найдется Ясси. Или Леннет. Или они обе. И они посмотрят на нее своими полными гнева и скорби глазами, и скажут: «что же ты натворила, да как тебя носит земля, поменяйтесь». Петра носит имя брата, потому что очень хочет поменяться. И одновременно безумно хочет жить. Хотя бы ради маленькой соседки по дому, у которой пальчики выворачиваются в другую сторону, и пластика у нее есть, ей бы стать балериной…
[indent] Ведьма Аурора становится ее первой ученицей. А потом присоединяются ее подружки. А потом и мальчики. Они занимаются прямо на улице, пытаются сделать из подручных материалов что-то похожее на танцевальный зал. Когда Петра понимает, что думает о том, как бы соединить аргентинский темперамент и классику, то берется найти помещение. Оно перерастает в школу. Школа — в труппу. Главные имена на вывесках и звучные благодарности у других учителей, которых чуть позже находит Альтхаус. Петра хоронит Пастору. Петра подселяет к себе Аурору, которая из ученицы выросла в самую прекрасную балерину их школы. Петра уходит в тень, продолжая наставлять лишь некоторых и поддерживать учителей, которые знают, почему она не стареет. Или стареет, но не так заметно, как они. Вокруг школы складывается репутация невероятно волшебного места — множество тайн и историй, которые с усмешкой рассказывают ученицы.
[indent] Петра оправляется, и даже когда в танцевальный класс врываются бунтовщики, она успокаивает их и предлагает спрятаться в глубине дома. Она бесстрашно смотрит в глаза бедам Росарио. Она может поднять голову, несмотря на вес собственных грехов. Она верит, что искупит их все, давая своим девочкам и мальчикам то, что сделает их жизнь лучше.
[indent] Нужно прожить две сотни лет, чтобы понять, что нельзя нравится всем, что надо быть эгоистичной, что трагедии можно пережить, что мир совсем неидеальный, но можно попытаться его таким сделать.
глянь – твоё солнце, ещё после сна печальное,
в город вернулось – на раны твои бальзам.
[indent] Век двадцать первый дарит погоню за спортом, все еще аккуратный загар и новый сезон. Говорят, их пригласят в Венскую оперу, но не приглашают. Альтхаус не сильно расстраивается и успокаивает девочек, которые считают это концом света. Нет, не это конец. Ей видится, что дальше они будут заниматься тем же. Но на следующий день ей уже больно смотреть на все вокруг, она не может объяснить, свою тоску, для которой нет причины, не может понять, почему ей так нужно быть в Вене, в Карлскирхе прямо сейчас, иначе сердце разорвется.
[indent] Срывается, пользуется тем, что еще два десятка лет назад получила от Дома Пламени амнистию и прощение, и возвращается в Австрию с маленьким багажом. И куда? Дома все равно нет в Бадене, его сравняли с землей еще в конце войны, а от друзей и семьи осталась только ненависть. В Карлскирхе сердце застывает где-то в горле, Альтхаус не может только понять, почему… Когда ее сжимает в объятиях Йозеф, она понимает, что это была еще одна его «просьба». Против воли греет его, оставляя на воротнике некрасивое пятно от помады — нет, это конечно, не кровь, очень плохая помада… Шварц уговаривает не сбегать, ведь теперь им ничто не помешает просто жить и просто наслаждаться с жизнью. Он поможет, да, поможет ей и дальше вставать на путь истины, которого она так жаждет. Даже квартирка с окнами на Венскую оперу, даже лето на курорте Бадена, даже возможность любить и быть любимой — все для ее благополучия. Петра чувствует его контроль как прижатую к горлу струну, готовую разрезать кожу, и порой останавливает и ставит условия. Ей нужно найти сына, и в этом он не будет ей помогать. Это прошлое настолько далекое, что он не может представить себе, как много чувств в нем замешано. Ему не докопаться до этого прошлого.
[indent] Петра зажигает баночку, надеясь, что не просто так тратит свою энергию. Ищет. Если он все еще в Цюрихе, то это ведь не должно составить труда, да?
• • • • • • • • • • • • • • • • • •
способности, навыки, умения:
— Имела большой магический потенциал в прошлом, но зарыла в землю да и сейчас им не пользуется. Только для обогрева комнаты, одежды, других людей. Создавать открытый огонь или извлекать искры уже не рискует, потому что из-за поддержания работы артефакта лишнее напряжение приводит к проблемам со здоровьем;
— Танцевала большую часть своей жизнь и отличается хорошим контролем собственного тела. Все еще достаточно пластичная, но не отличается грацией молодых танцовщиц;
— Очень заботливый и мягкий педагог, который относится к каждому ученику как к собственному ребенку, что помогает в обучении как танцам, так и другим истинам;
— Хорошая домохозяйка;
— Хорошая медсестра, правда, немного отставшая от времени;
— Знает немецкий, французский и испанский;
— Разбирается в искусстве, восхищена современными тенденциями с остро-социальным уклоном. Синдром поиска глубинного смысла актуален как никогда.
важные артефакты:
— баночка с пламенем, горящим без топлива в такт сердцу Петры. Хранится у Ральфа Альденберга.
связь с вами:
avantena
стиль игры:
раз в неделю вбрасываю пост от 3 тыс. знаков; пишу в 3-ем лице в настоящем времени; не очень общительна вне форума, но так со всеми, не пугаться; юзаю птицу-тройку; не люблю переписывать посты, не люблю просить так делать других, но если что-то непонятно — отвечу, поясню и спрошу сама; получаю уведомления о лс и постах на почту, поэтому лишний раз мне напоминать о том, что что-то где-то появилось, не нужно; пилю графику по настроению и по просьбе с исходниками; не критична к ошибкам и срокам написания постов, ибо сама косячная.